Бывший судья о следственных судьях

Критика в адрес следственных судей, которые превратились в нотариусов, признающих задержания обвиняемых законными и обоснованными, а также необоснованно удовлетворяющих ходатайства следователей об избрании мер пресечений в отношении обвиняемых в виде заключения под стражу подтолкнула меня написать свое мнение. Я вспомнил об одном уголовном деле из своей судейской практики, где отказал в удовлетворении ходатайства следователя об избрании меры пресечения обвиняемому в виде заключения под стражу, избрав другую меру пресечения. Это уголовное дело как раз касается указанного вопроса, поэтому и решил рассказать о нем. 

Так, 28.11.2015 г., я будучи дежурным судьей Свердловского районного суда г.Бишкек, рассмотрел ходатайство следователя СО ОВД указанного района Т.Аильчинова об избрании меры пресечения Камчыбек уулу И., обвиняемому в совершении преступления, предусмотренного п. 3 ч. 4 ст. 168 УК КР, т.е. в совершении разбойного нападения с использованием оружия.

        В ходе рассмотрения данного ходатайства, Камчыбек уулу И. отрицал свою причастность к данному преступлению, пояснив, что в ночь совершенного преступления  находился у себя дома, несколько раз связывался по мобильному телефону со своими знакомыми, т.е. у него было твердое алиби. С другой стороны, он никак не подходил на человека, совершившего столь особо тяжкое преступление. Он имел постоянное местожительство в г. Бишкек, личность была установлена, ранее не был судим.

        Помимо этого, адвокат обвиняемого сообщил, что разбойное нападение совершено в игровом зале, где имеется камера видеонаблюдения. По его просьбе владелец зала показал видеозапись той ночи и что в ней было видно, что данное преступление совершил совсем другой мужчина, а не Камчыбек уулу И. Со слов адвоката, копию видеозаписи ему не дали, сказав, что ее выдадут только следователю, по его запросу.   

        Учитывая все эти обстоятельства, я отказал в удовлетворении ходатайства следователя и избрал в отношении Камчыбек уулу И. меру пресечения в виде домашнего ареста, будучи уверенным, что он не причастен к инкриминируемому преступлению. 

        В конце декабря 2015 года то уголовное дело с обвинительным заключением поступило в Свердловский районный суд г.Бишкек и было поручено судье И.Гилязетдиновой. Точное число не помню, в январе 2016 года меня вызвала к себе тогдашний председатель райсуда-знаменитая Джаркеева и обвинила меня в том, что я незаконно избрал меру пресечения в виде домашнего ареста обвиняемому, совершившему особо тяжкое преступление, швырнула мне то уголовное дело, сказав, что раз я его отпустил, сам и должен рассмотреть дело, при этом дала устное указание незамедлительно изменить Камчыбек уулу И. меру пресечения на заключение под стражу и осудить, на что я ответил, что я приму законное решение. В то время у нас уже были личные неприязненные отношения. Оказывается, Гилязетдинова неоднократно, без всяких на то оснований откладывала рассмотрение дела, поэтому обвиняемый, возмущаясь этим, обратился с заявлением к Джаркеевой и просил передать дело другому судье. Это конечно не понравилось Гилязетдиновой и она побежала с уголовным делом к Джаркеевой со словами «видишь, Байчаев что вытворяет, отпустил разбойника на волю, пусть сам и рассматривает дело». Гилязетдинова и Джаркеева были близкими подругами. Я тогда не знал, что среди судей существуют такие интриги и при себе подумал «о Господи, куда я попал, что за люди здесь работают». Ничего подобного в милиции, где я работал, не было.   

        Приняв уголовное дело к своему производству, начал рассматривать его и тут же запросил видеозапись с места преступления. Просмотрев ее, увидел следующую картину:

        -В ночь с 21.10. на 22.10.2015 года в 05.30 часов неизвестный парень полного телосложения, в темных очках, на голове спортивная шапка, входит в игровой зал «Веп Мани», на углу зала сидит охранник Тыналиев. Потом тот парень подходит к окошку кассы. В это время кассир А.Бексултанова спит в помещении кассы, лежа на стульях. Тот парень, стоя возле окошка, берет пустой бланк «формы для продажи WMZ», пишет туда «30000 сом бер же сени атып салам», передает его проснувшейся Бексултановой, при этом показав ей пистолет. Прочитав угрозу, она передает ему все наличные денежные средства. Неизвестный, взяв их, собирается выйти из зала. Все это видит охранник, подходит к нему и пытается помешать. Но тот делает резкое движение в его сторону и охранник выбегает из зала, а за ним покидает игровой зал сам неизвестный парень. Оказывается, клиенты игрового зала, придя в зал, подходят к кассе, заполняют там бланк, указав необходимое время для участия в игре и оплатив стоимость, только после этого вступают в игру.

В суде тот самый охранник Тыналиев показал, что разбойное нападение совершал другое лицо, а не Камчыбек уулу, а на следствии он его вовсе не опознал.

        Также было установлено, что когда на место происшествия прибыла следственно-оперативная группа, Бексултанова передала следователю Т.Аильчинову оставленный неизвестным парнем тот самый бланк «формы для продажи WMZ», где было написано «30000 сом бер же сени атып салам». Но он не должным образом оформив его, просто так забрал. Потом, когда оперативные работники доставили Камчыбек уулу И. в РОВД, заподозрив его в совершении данного преступления, следователь попросил его заполнить такой же чистый бланк с такими же словами «30000 сом бер же сени атып салам», объяснив, что это как образцы почерка, для назначения почерковедческой экспертизы, введя его в заблуждение, вернее, просто обманув его. Поверив ему, Камчыбек уулу И. написал требуемые им слова. Потом Аильчинов использовал этот бланк как бланк, изъятый с места происшествия и направил вместе с другими образцами его почерка на почерковедческую экспертизу, сфальцифицировав тем самым доказательство. Естественно почерковедческая экспертиза дала заключение о том, что текст бланка заполнен Камчыбек уулу И. Данный бланк потом следователь признал вещественным доказательством, но почему-то не приобщил его к материалам дела, а сдал…. в камеру хранения, приобщив к материалам дела лишь его ксерокопию. Подобного рода документы (акты, справки, расписки) по которым проводились экспертизы, в камеру хранения не сдаются, а приобщаются к материалам уголовного дела, в камеру хранения сдаются вещи или другие предметы. Следователь Т.Айильчинов попросту боялся приобщить подлинник бланка к материалам дела. В ходе судебных разбирательств, я неоднократно запрашивал подлинник того бланка, но он так и не представил его. Он кстати несколько раз приходил ко мне, интересовался, какой же будет приговор, обвинительный или оправдательный.

        В суде кассирша А.Бексултанова показала, что когда ее вызвали в РОВД, оперативные работники предварительно показали ей Камчыбек уулу И., ведя его по коридору, а потом, вызвав в кабинет, спрашивали о том, он ли совершил разбойное нападение, опознает ли она его. Но так как нападавший был в темных очках, она ответила, что без очков она не может его опознать! Тогда оперативные работники надели Камчыбек уулу И. очки и снова вели по коридору, вновь показав его Бексултановой, которая стояла в стороне. Она только тогда ответила, что теперь вроде он похож на того парня, совершившего разбойное нападение и после этого следователь провел опознание, где она опознала Камчыбек уулу И. как лицо, совершившего разбойное нападение.

Увидев преступника лишь через форточку размером 30-30 см., не видя его рост, телосложение, Бексултанова, будучи сонной, просто не могла его опознать, тем более нападавший был в больших темных очках, а на голове была спортивная шапка, которая была отпущена до глаз, то есть лицо нападавшего не совсем было видно.       

        После неоднократных вопросов подсудимого и его защитника, Бексултанова не могла дать вразумительного ответа и в конце призналась, что не может утверждать, что нападавшим был именно Камчыбек уулу И.  

        Таким образом, в ходе судебных разбирательств, достоверно и без всяких сомнений было установлено, что обвиняемый не причастен к данному преступлению.

Также мне стало известно, что когда оперативные работники, отработав причастность Камчыбек уулу И. к указанному преступлению и убедившись, что он не причастен, потеряли всякий интерес к нему. Но когда он все еще находился в ИВС, следователь вызвал отца обвиняемого и намекал дать взятку в сумме 4000 долларов. Получив отказ, он и сочинил то уголовное дело.

Помимо всего этого, я также выяснил, что со стороны следователя Т.Аильчинова уголовное дело было расследовано с грубыми нарушениями норм УПК.

По результатам рассмотрения дела, (как и в случае с ранее рассмотренным  мною уголовным делом по обвинению Подгурского и Мирвода, которых я также обязан был оправдать), встал вопрос об оправдании Камчыбек уулу И., но я вновь не осмелился вынести такой приговор, вновь у меня не поднялась рука на это, поэтому придумал направить уголовное дело для восполнения пробелов следствия. Хотя я был обязан оправдать его. Потом по представлению прокуратуры района, городской суд отменил мое решение, но Верховный суд, по жалобе защитника, оставил в силе мое решение и уголовное дело было направлено для восполнения пробелов следствия.

07.09.2017г. уголовное преследование в отношении Камчыбек уулу И. прекращено в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, а следствие по делу приостановлено на основании ст. 221 ч.1 п.3 УПК КР, то есть, в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Но в то время я уже не работал.

Если бы тогда я избрал меру пресечения в отношении Камчыбек уулу в виде заключения под стражу, уверен, Гилязетдинова вынесла бы обвинительный приговор и ни в чем не повинный юноша был бы незаконно лишен свободы и осужден как минимум на 8 (восемь) лет, а то и больше, судьба его просто была бы сломлена. Мне хорошо известно, что эта мадам вполне способна на это. Если нет, то долго находился бы под стражей.

До этого еще, на этом сайте были опубликованы мои статьи о рассмотренном мною уголовном деле, где я рассказывал как спас от тюрьмы 2-х простых мужчин-бедолаг (речь идет о Подгурском и Мирвода). Теперь Вам рассказал как спас от тюрьмы еще одного простого юношу. Но все эти решения мне потом вышли боком, я стал врагом всей судебной системы, стал личным врагом Джаркеевой и Воронцовой. 23 марта 2016 года, когда они рассматривали мою ответственность по 4-м уголовным делам, Джаркеева пожаловалась, что я избираю меру пресечения преступникам, совершившим разбойное нападение в виде домашнего ареста и что я ей не подчиняюсь и т.д. Услышав это, Воронцова даже соскочила со своего места, она была готова съесть меня, а потом все они: и Воронцова и Ж.Мамбеталы и Бранчаева и какая-то Абдрахманова, взбесились окончательно и всеми правдами и неправдами в отношении меня вынесли сразу 4 частных определений. По их мнению, я оказывается, обязан удовлетворять любые ходатайства следователей и избирать всем обвиняемым подряд меру пресечения в виде заключения под стражу, ни в чем не разбираясь. Зачем тогда работать судьей, если ты не можешь назвать черное черным, а белое белым?

Потом, в ноябре 2017 года, когда я уже был освобожден от должности, обратился по этому факту к Генеральному прокурору, чтобы провели надлежащую проверку, возбудили уголовное дело и привлекли к уголовной ответственности всех виновных должностных лиц. Мое обращение заинтересовало сотрудников Генеральной прокуратуры, они меня даже пригласили туда и задавали вопросы. После беседы, тот сотрудник сказал, что это хороший материал, заверил меня, что будет возбуждено уголовное дело и виновные будут привлечены к уголовной ответственности. Уходя я ему сказал, что если еще кое-какие моменты не понятны, я готов оказать содействие им и помочь. Однако в конце декабря 2017 года я получил письменный ответ о том, что они провели проверку, не нашли оснований для возбуждения уголовного дела, изучили то уголовное дело и сообщили мне о результатах его расследования, хотя я без них знал результаты расследования того дела (копию их ответа прилагаю).

По этому безобразию, Генпрокурор обязан был возбудить уголовное дело и привлечь к уголовной ответственности следователя. Но вместе с ним необходимо было привлечь к уголовной ответственности и прокурора, утвердившего обвинительное заключение. Они оба должны были сесть в тюрьму, на долго. Вот поэтому и Генпрокурор не решился возбудить уголовное дело, ведь он не решился посадить своего коллегу. 

Обвинять следственных судей в том, что они бесцеремонно удовлетворяют ходатайства следственных органов и избирают обвиняемым меру пресечений в виде заключения под стражу, не в чем, особо не разбираясь, выполняя роль нотариусов - это не верно. Здесь следственные судьи ни при чем, здесь виновата система. Все вы хорошо знаете, что наши суды давным-давно из органа правосудия превратились в обвинительные, даже в карательные органы. Но кто такую систему построил и как ее сломать, это большой вопрос. Сможет-ли ли наш Президенти КР или председатель Верховного суда КР, или кто-то другой сломать эту систему, я думаю, вряд-ли и такая система останется на долго, если не вечно. Следственный судья никогда не будет рисковать своей должностью, отказав в удовлетворении ходатайства следователей, он автоматически станет врагом целой системы. Он знает, что он защищен системой. Если потом того обвиняемого оправдают, он не будет нести за это ответственности. Не будут нести ответственности также и следователь с прокурором, потому что у нас в Кыргызстане никто, ни за что не отвечает. Видите, какая круговая порука получается.

Поэтому зря обвинять следственных судей. Чтобы как-то решить данную проблему, прерогативу по избранию мер пресечений надо вернуть органам прокуратуры, как прежде. Ведь раньше прокурор, прежде чем дать санкцию на арест, изучал материалы уголовного дела, изучал доказательства, если они были недостаточны, давал санкцию только на несколько дней, требовал у следователя в течение этого срока провести дополнительные следственные действия и добыть достаточных доказательств. 

Я лично вижу в решении этой непростой проблемы только таким путем. Думаю, многие согласятся со мной. Как в развитых и цивилизованных странах, передать полномочия по избранию мер пресечений судьям, нам еще рано, дойти до западной цивилизации или до международных стандартов, нам ой как еще далеко.

С уважением,                                                                                                                 Т. Байчаев 

Стилистика и орфография автора сохранена.