Победитель конкурса - Нарын Айып (2 место). Судебная реформа: никто в ее успехе не заинтересован.

Когда нынешние власти реально в чем-то заинтересованы, они добиваются цели довольно быстро и без осечек, достаточно вспомнить освобождение "вора в законе" Азиза Батукаева в апреле 2013 года, молниеносное увольнение судьи Конституционной палаты Клары Сооронкуловой в июле или отъем издательского дома "Вечерний Бишкек" в августе 2015 года.

Эти контрпримеры наглядно демонстрируют, почему в стране не удается судебная реформа, длящаяся уже 5 лет – со времен апрельской революции 2010 года. Просто никто во власти в успешном завершении этой реформы реально не заинтересован, никто ее в действительности не продвигает, ограничиваясь лишь внешней активностью, а при возможности ее даже тормозят, преследуя узкогрупповые интересы.

В целом же в обществе нет системы сдержек и противовесов, которые бы способствовали поступательному улучшению функционирования различных ветвей власти, регулярно корректирующих друг друга, в то время как каждая из них действовала бы независимо от других. А когда все институты в стране подчинены одному центру власти, корректировка может производиться только в ее угоду.

Исполнительная, законодательная и судебная власти страны, по конституции независимые друг от друга, на самом деле в настоящее время де-факто подчинены аппарату президента, который может провести через парламент, суды и правительство любое нужное ему решение. Первый опыт установления неоавторитаризма – принятие закона о внешней политике в июне 2012 года – был несколько шероховатым, но дальше все пошло как по маслу.

Если бы проведение реальной судебной реформы и ее завершение могли принести конкретную пользу и выгоду властвующей ныне в стране группировке, она бы была осуществлена достаточно быстро, но что эта группа чиновников реально от этого получит? Во-первых, надо будет самим подчиняться законам и выполнять принятые судами разных инстанций решения, что совершенно не в ее интересах.

Во-вторых, отдельные граждане, властные институты, общественные организации и коммерческие структуры окажутся независимы от нынешней власти, они смогут решать все свои проблемы через суды, совершенно не обращаясь за помощью ни к правительству, ни в парламент, ни в аппарат президента, ни по частным каналам к той же власти, в чем она совершенно не заинтересована, что бы на словах ни говорилось.

При сложившейся структуре власти действуют не общие и одинаковые для всех механизмы судопроизводства, но их адаптируют к своим интересам те, в чьих руках оказываются ключи от дверей – впускать надо бы всех, да и дверь не надо запирать, но ключник по собственной инициативе пропускает в зал только тех, кто благонадежен и будет его поддерживать.

Это как референт, ответственный за прессу, кладет на стол своему начальнику только те статьи и из тех газет, которые соответствуют его, референта, интересам. Шеф тоже мог бы потребовать приносить ему все, что опубликовано, не делая выборку, но, во-первых, ему достаточно все равно, что пишут, а во-вторых, он зависит от своего референта, который знает про своего шефа много чего компрометирующего.

Общество, и особенно власти, больны. В здоровом обществе можно было потребовать от судей, чтобы они при проведении процессов руководствовались только законом и ничем больше, а там, где какие-либо вещи не регулируются законом – здравым смыслом и совестью. Но кто у них может это потребовать, если даже самые высокие чиновники сами делают заказы судьям – тот-то вопрос решить так, а этот – вот так?

Возникает своеобразный симбиоз – власти через суды добиваются продвижения своих узкогрупповых интересов, а суды, став их референтами, тоже решают свои вопросы, общие же задачи никого не волнуют, ими можно только прикрываться, чтобы оправдывать принятые решения. Подобные системы в насквозь коррумпированном обществе самопроизвольно возникают на всех этажах власти и между всеми акторами.

Когда этой болезнью заражены все – сначала самому обустроиться и решить свои проблемы, а государственные вопросы подождут, сдвинуть весь механизм с места становится достаточно сложно. Нужен толчок, некоторый порыв, единый настрой и общая атмосфера, но как это все может появиться, если рядовые сотрудники ежедневно видят, как их боссы решают свои частные вопросы за счет государства?

При таком подходе любая здравая инициатива или даже самый современный инструмент превращаются в свою противоположность, как только к нему прикасается рука чиновника от власти или они оказываются под его влиянием. Казалось бы, создали независимый Совет по отбору судей (СОС), расписали для него механизмы отбора кандидатов, разделив их на три этапа, а он сам превратился в коррумпированную структуру.

Многие критиковали третью ступень отбора судей, так как именно при тайном голосовании за кандидатов открывалась дорога к коррупции, но на самом деле как раз эта третья ступень должна была стать заслоном против коррупции, потому что во время первых двух ступеней – рассмотрении документов и написании сочинений – лучшие результаты могли показывать искусные кандидаты-взяточники.

При голосовании же, если бы члены СОС были сами чистые и честные, можно было как раз отсечь таких нечистоплотных кандидатов, потому что все судьи друг друга знают и все им про всех известно – в стране всего-то около 450 действующих судей. Однако печально, что работа Совета показала, насколько общество прогнило и вместе с ним – весь судейский корпус, который сам нуждается во всеобъемлющей чистке.

При этом и власти в лице Совета по судебной реформе, председателем которого был и является сам президент, а его заместителем – осужденный недавно за мошенничество бывший глава аппарата президента, не провели достаточной предварительной работы, чтобы попытаться зарядить членов СОС честностью и принципиальностью. Что опять же показало незаинтересованность властей в успехе реформ.

И высшее руководство страны виновато в том, что не желает или неспособно создать в стране атмосферу честности, среду созидания, настрой нетерпимости к коррупции, оно позиционирует себя не как лидер, направляющий и ведущий страну и государство к очищению, а как не самая передовая часть этого общества, защищающая интересы именно этой части и ограничивающаяся только этим.

При этом чем дольше длится реформа, тем больше помощи от международных доноров можно получить, а завершение реформ – это собственноручное закрытие этого источника средств на бесконечный процесс. Получается, что в реформе заинтересованы больше международные организации, выделяющие средства, проводящие обучение и привозящие консультантов, но и они ограничены в действиях.

Сами же власти страны – как нерадивые школьники, которым никакие знания или навыки к решению задач не нужны, им лишь бы провести время на занятиях, списать задания и как можно дольше оставаться слушателем этих кстати начавшихся обучающих курсов, на которых еще и стипендию платят. Попутно можно заняться школьным рэкетом, отбирая жвачку и мобильные телефоны у младшеклассников и Пинкмена.